Вересов Дмитрий - Путники 1
БЕЛАЯ НОЧЬ
Дмитрий ВЕРЕСОВ
Анонс
Белой ночью может произойти что угодно. Кому-то ее сумрак подарит сказку, а кого-то лишит последней надежды...
Они учились в одном классе, но не было на свете людей, столь разительно не похожих друг на друга. Женя Невский - последний романтик, трогательный и беззащитный.
Саша Акентьев - любимец девчонок и сын знаменитого режиссера. Кирилл Марков - сложная натура, одинаково любящая рок-музыку и поэзию Блока. Они окончили школу.
Взрослая жизнь встретила одного - изменой и болью, второго - муками совести и сомнениями, и только третьему повезло. Но никто из них не знает, что связь их сердец ничто не может нарушить, и порой эта связь будет надеждой и спасением, а иногда - ужасом и проклятием... Никто из них не знает, что их судьбы предопределены века назад неведомыми мистическими силами...
ПРОЛОГ
ГРАНАТ И МРАМОР: ЧЕРНОЕ НА БЕЛОМ
Камень проблескивал одинокой огненной искрой. Казалось, что под его округлой, цвета темной крови, поверхностью что-то происходит. Массивные серебряные кружева с вензелями в виде букв G и U образовывали четырехзубую коронку, что и держала сам камень.
- То, что вы разглядываете, маэстро, весьма и весьма недурно! - к Бенвенуто подошел сам хозяин. - Очень недурно! Вам нравится? У этого камня есть история.
Не желаете ли узнать?
- О, да, сеньор!
Лавка Тьерино слыла одной из самых богатых во Флоренции. Богатой не только товаром, но и клиентами. Богатыми клиентами. Те покупали и заказывали у Тьерино драгоценности на все случаи их богатой жизни.
Взорам состоятельных флорентийцев были представлены тут не только прекрасные изделия мастерских Тьерино, но и привозные украшения из других стран Европы, Азии, Индии и входящей в моду дикой России. Особенно ценились уральские самоцветы.
Алмазы из северной Сибири стоили дороже африканских, поскольку были прозрачней. Да и сами российские ювелиры, с легкостью освоив тогдашние вкусы Европы, могли кое-кого поучить. Был у Тьерино и скупщик.
Он разыскивал по Флоренции и окрестностям всяческие украшения. Покупал их по весьма сходным ценам у мелких торговцев, трактирщиков; словом, у тех, с кем могли расплатиться драгоценностями. Порой попадались весьма интересные экземпляры.
Иногда очень старой работы.
Как вот это кольцо из серебра с черным гранатом кабошоновой огранки, что разглядывал сейчас один из покупателей.
Покупателем был известный в ту пору скульптор Бенвенуто Альдоджи, получивший заказ на несколько копий античных скульптур от одного вельможи из России. Ему предстояло выполнить их с имеющихся оригиналов, но используя новых натурщиц.
- Кому же суждено носить этот редкий камень?
- Редкой красавице, дорогой Тьерино. Редкой.
- Прошу прощения, но кто же она? Вы же не станете скрытничать...
- Не стану, мой друг. Вот только в размере я не совсем уверен. Не могли бы вы подготовить для меня лекало?
- Вашему-то глазомеру и лекало? Доверьтесь своим глазам, сударь, - и хозяин недвусмысленно подмигнул скульптору.
- Сейчас мне бы хотелось, чтобы было не на глаз, а в точности, чтобы это кольцо мягко и крепко сидело на ее мраморном пальчике.
- Мраморном? Боюсь, не совсем вас понимаю, маэстро.
- Ах, простите. Я под мраморностью имел в виду свойства ее кожи.
Взор Бенвенуто слегка затуманился. Он вспомнил, как его поразил вид просвечивающих на солнце пальчиков застывшей в изящном развороте кисти Бьянки. Случилось это, когда она пришла к нему в мастерскую в первый раз.
Она была не натурщица, нет. Пришла с заказом от своей семьи, и, судя по ее виду, -
